Разбор одного текста Наклеушева ⇐ Дикорастущие темы

[киник]

Хорошо здесь, никто не ходит. Что хочу, то и ворочу. Наклеушев только что попросил отозваться на один его текст. Мне он понимать запрещает - все равно, мол, не получится. А здесь я потихоньку. вот поставлю его текст, уберу всё лишнее, все украшения и биографические сведения об авторе, упрощу до современного русского языка (без излюбленных Наком архаизмов) - и что получится?

Пока ставлю Весь текст Наклеушева, а потом буду его править. Сначала вставлю мои комментарии синего цвета.

Начало цитаты
Дефиниция понятий пространства и времени
Сообщение Евгений Наклеушев » Ср дек 19, 2007 16:42

Предлагаю здесь моё нетавтологическое (впервые в истории человеческой мысли) определение означенных понятий - и необходимым образом к ним примыкающих.

Вот отзыв о нём Андрея Пионтковского (ведущий научный сотрудник Института системного анализа РАН):

"23.10.2012, 15:01, "andrei piontkovsky":

Уважаемый Евгений! Я прочел Вашу статью о пространстве и времени. Она очень глубокая! С интересом буду читать другие. Спасибо! А.П."Так, отзыв Пионтковского можно убрать, тогда будет короче.

К СОДЕРЖАТЕЛЬНОМУ ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПОНЯТИЙ
“ПРОСТРАНСТВА” И “ВРЕМЕНИ”

Нижеследующее перелагает самым упрощенным возможным образом некоторые фрагменты книги автора “Введение в унологию, или единое знание” (Ярославль, 2001 г.), отредактированной для Интернета и размещенной на сайте: *http://www.nakleushev.narod.ru.Упоминание про книгу тоже можно убрать, это даже лучше, чтобы сосредоточиться на сказанном.

Для чего понадобилось автору это крайнее упрощение – при том, что необходимо сопряженный с ним отрыв изложения от его доказательной базы создает собственные трудности для его понимания? “Мы ленивы и нелюбопытны” – сказал в свое время Пушкин. Допустим в приливе оптимизма, что сегодня это несколько менее справедливо, но крайне сомнительно, что бы мы в суете нашей стали существенно внимательней и схватчивей к смыслам текстов с “лица не общим выраженьем”. Так что, существо изложенного автором в его книге по данному вопросу может оказаться просто не замечено читателями – именно в силу его до занудства скрупулезной, насколько позволили силы автора, обстоятельности. Наконец, признаюсь, что в означенных фрагментах книги продирался через такие джунгли новооткрытого континента истины, что предельно упрощенное описание там увиденного, оказалось небесполезно мне самому. Засим приступлю к делу.Ура, и этот кусок можно убрать.

Как тривиально констатирует Дж. Смарт в статье “Time” (“Время”) в “Encyclopedia of Philosophy” (New York, London, 1967), “наиболее интересные концепты не могут быть прояснены эксплицитными определениями”. А вот тут убрать упоминание про журнал и добавить расшифровку слов "концепты" и "экплитицитными"

Здесь “наиболее интересными” названы самые фундаментальные понятия как “пространство” и “время”. Не существует, в самом деле, никаких для них определений, кроме чисто тавтологических, наподобие, например, “определения” времени как “длительности событий” (какой “длительности”?! – сразу ясно, что той же временной, – или уж совсем ничего не ясно). Такие наиболее базовые понятия схватываются нами чисто интуитивно, и лишь внешне рафинируются в наших философиях и науках. И если бы мог существовать высокоразвитый ум, воспитанный культурой, ухитрившейся обойтись без интуиций пространства и времени, мы никогда не сумели бы ему втолковать, что мы под оными разумеем.А тут есть смысл, только хитроневнятно выраженный.

Несколько сходно, невозможно передать знание цвета слепорожденному. Но, если тот не обделен теоретической жилкой, ему можно все же содержательно изъяснить то объективное, что стоит за различием цветов: разные частоты спектра электромагнитного излучения. И вот, нельзя ли каким-то в принципе подобным образом определить “пространство” и “время” для того гипотетического высокоразвитого ума, что нацело лишен их интуиций? Автор претендует на то, что нашел такую возможность.А это совсем понятно.

Чтобы с тем согласиться, читателю придется принять еретичнейшее предположение,А это кокетство - что еретичнейшее. Предлагаю заменить на апелляцию к простодушию. что возможен уровень знания, более глубокий, чем все доселе известные, в коем понятия, общепризнанные доселе “самыми фундаментальными”, оказываются фрагментами некоей объединяющей их цельной системы. (В самом деле, не смущает ли дотошный ум вряд ли подходящая нынешнему “фундаментальному уровню” полная взаимная обособленность понятий “пространства” и “времени”*? Разработкой этого более глубокого уровня в течение многих лет занимается автор, создавший квазиточный метод понятийного пространства, позволивший ему увидеть современное знание (шизофренически расщепленное доселе в обособленных науках, взаимовраждебных философиях и не желающих знать друг о друге религиях) как голографическое целое, все части коего проясняют и достраивают друг друга (часто самым неожиданным образом). Результаты этой работы изложены автором в двух его книгах, от последней из коих он здесь отталкивается.Назвать просто и конкретно. Будто арифметическую задачу излагаешь кружку старшеклассников.

Три базовые оси этого понятийного пространства определяются здесь (предельно упрощенно, в сравнение с книгой) полюсами Однократного – и Постоянного (первое из них), Индивидуального – и Универсального (второе), и Расхождения – и Схождения разнонаправленных тенденций организации вещей и явлений (третье). Вот так, слишком, на первый взгляд, странно просто, абстрактно, сухо – и непонятно.Да что ж тут непонятного. Абстрактно и понятно. Понимаем же мы числа, они абстрактные. Три - оси - прозрачно и понятно. или нужно обрастить ссылками, намёками, хохотом и подмигиванием? И тогда мы испытаем привычный комфорт.

Дальнейшее изложение будет, повторимся, по необходимости целиком декларативным и недоказательным. Желающие серьезно разобраться в его положениях отсылаются к вышеупомянутой книге.Вот всегда так. Пишущий книгу разучается разговаривать. Всё, что он может сказать - "прочти мою книгу". А что будет с тем, кто прочтёт? Всё, что сможет сказать - "прочти его книгу". И все будут читать книгу и воцарится всеобщее молчание и взаимомонепонимание. К этому стремится автор?

Знаю я эту книгу. В представленном здесь сравнительно небольшом тексте Наклеушев путает как только может. А уж в книге он развернулся. предисловия одно за дргут, эпиграфы колоннами, примечания разведгруппами. В каждом предложении подлежащее от сказуемого непременно отделенно скобкой, в которой текста строчки на три - не книжка, а упражнение по эквилибристике.

То, чем занимается наука, относится в своей основе к квадранту, определенному осями Универсального и Постоянного (в объем нашего понятийного пространства наука практически не подвизается, за исключением безотрадного принципа роста энтропии – да целиком превратно истолкованной дарвинизмом в своих движущих силах – через те же энтропийные в своем существе факторы! – биологической эволюции – см. ту же книгу), и основано на аксиоме (эксплицитно учеными нигде не выраженной и вряд ли сознаваемой их не склонным философствовать большинством), что все содержание реальности организовано чисто пространственно.Из этой запутанной фразы я ещё буду выпутываться. Что-то простое говорит о квадрантах, но запутывает, чтобы нам было веселее, так?

На том стоит формально-логический, конечно-структурный в своем истоке, анализ (откуда, по Аристотелю, “правильно мыслить значит разделять разделимое и соединять соединимое“), на коем в свою очередь основана наука, – и вот почему аристотелево требование рассматривать время исключительно “по аналогии с пространством” неотъемлемо от науки, несмотря на то, что большинство ученых вряд ли о нем хоть однажды слышали.Более прозрачное повторение предыдущего абзац, а зачем об этом вообще?

И вот, мы определяем “пространство” как способ организации вещей и явлений, относящийся именно – и только – к Универсальному и Постоянному в них.

Время, в свою очередь, определимо как способ организации тех же вещей и явлений, относящийся к их Индивидуальному и Однократному.

В развитой европейской традиции последняя область становится совершенно игнорируема (гадалки и прорицатели в ней – пережитки архаики и, разумеется, “шарлатаны”**). Это область того, что определяется древними словами “судьба” и “предназначение”, ставшими, как заметил Шпенглер, в системе научного мышления антипонятиями.А это хороший кусок, это оставить.

Время и пространство относятся таким образом к накрест лежащим квадрантам так выделенной понятийной плоскости (в октантах объема, забегая вперед, они объединены общим для них Схождением разнонаправленностей). А если взять - и не забегать вперёд?
Я знаю, когда Наклеушев з-а обедом ест суп, он непременно припивает его компотом, который на третье. Идея -= составить обежд по рецепту Наклеушева.

Человек с математическим соображением непременно спросит, а что лежит в остальных двух квадрантах: Однократного и Универсального – и Постоянного и Индивидуального? Оказывается, что в первом приближении это области чистой дезорганизации, приобщаемые к организации, только становясь пограничными моментами либо Пространственной Закономерности, либо Временной (Темпоральной) Судьбы, и соответственно по разному в оных работающими. Так, на Закономерность Постоянное и Индивидуальное работают в качестве Однозначности, без коей та была бы поглощена своим обратным пограничным моментом Однократного и Универсального с его принципиальной Случайностностью (неизящный, мягко скажем, термин, необходимый, однако ж, дабы не спутать его с двусмысленно звучащей “случайностью”). Изначально наука, в частности классическая физика, простодушно отождествляла закономерность с однозначностью (откуда в частности проистекло удивительное в своей дубовости уверение изящных и милых либералов, французских просветителей, что свобода есть-де “познанная необходимость”, перенятое позже глубоким и тонким диалектиком – но и дисциплинированным подданным прусского полицейского государства – Гегелем). Квантовая механика ввела в физику момент принципиально неустранимой Случайностности. Стройная Однозначность сохранилась в ее Закономерности лишь как математический (а не математический и физический разом, как в классической физике) детерминизм формул квантовой механики.

Та же область Постоянного и Индивидуального (то есть буквально Неделимого), становясь пограничным моментом Судьбы, определяется теперь как цело-слитный (именно, как камень) Рок всей совокупности когда-либо существовавших, существующих и имеющих существовать в будущем личностей, вещей и событий, тогда как Однократное и Универсальное отвечают здесь за момент их Выданности-случаю (он же, со своей обратной стороны – момент их анархичной и более веселой Вольности-в-случае). Мы привыкли воспринимать идею “Рока” как наделенную всецело зловещим смыслом, но именно Рок один полагает пределы иначе бы неограниченному произвольному расползанию – в Хаос! – вещей, личностей и событий в их Индивидуальной и Однократной сторонах, Закономерности по определению ее не подвластных (а между тем, как показано в книге, более весомых в сложении всего организованного, чем Универсальное и Постоянное). Тем более, что зловещей в Роке “неизбежности” противостоит таки вносящая в него сшибки Вольность-в-случае (как, впрочем, и светлой стороне “всецелой надежности” Рока – противостоит опаснейшая Выданность-случаю), в соответствие с чем собственной природе Судьбы достается сравнительно светлая в общем – хотя и далеко не всегда удачливая – Свобода маневра между Роком и Вольностью–Выданностью-случаю, дабы добиваться лучшего – но, как показано в книге, – соборно лучшего в участи своей и своего окружения, как и в целой стране и в мире, – с ними, а не вопреки им, – нравится это, или нет, нашим ошалевшим в своем хватательном “индивидуализме”*** современникам. Действовать вопреки соборности чревато – при всех возможных временных частных “успехах” – последовательной дезорганизацией целой своей среды – и самого себя, как ее неотчуждаемого элемента. Так что прав, как почти всегда, премудрый Губерман, говоря:

Живи и пой – шустрить не надо:
природы тонок механизм:
свое же зло своим же ядом
свой отравляет организм.

А что стыкует в единство Время и Пространство, Судьбу и Закономерность? Третье измерение, Схождение в нем разнонаправленных тенденций организации, оно же направление ее роста, оно же направление, ведущее к Богу (точней, к той Его Вершинной Ипостаси, которую принимает за Бога традиционный монотеизм Ближнего Востока и обращенной им в христианство Европы. Истинная природа Бога парадоксальна: к Нему можно придти, идя не только к Вершине бытия, но и, как в Дальневосточных даосизме, буддизме и индуизме, – к его всепримиряющему Центру! /Пожалуй, насчет Бога здесь не так уж и нужно, ну да, позвольте автору похвастать еще одним своим открытием./ Подробности все в той же книге.)

Итак, примите, господа благосклонные читатели, заявку: нетавтолологические определения “пространства” и “времени” нами даны – впервые в истории человеческой мысли. Они покамест выглядят крайне сухо и абстрактно, вроде объяснения цветов слепорожденному, но это вполне типичный путь всякого начального знания (в книге они несколько более развернуты теоретически с приведением ярких фактических иллюстраций роли Судьбы). Но, не пройдет, смеет быть уверенным автор, и тысячи лет (даст Бог, и века, если тот не сокрушит в продолжающемся уже более столетия "восстании масс" [против высокой культуры - Ортега-и-Гассет] целое культурной мысли, – или даже одного поколения?), как на этих тоще глядящихся ныне прутиках привьются яркие цветы и созреют сочные плоды живого древа жизни.

*В теории относительности, правда, пространство и время оказываются неразъемлимыми элементами пространственно-временного континуума (непрерывности) Минковского. Но, как показал уже Бергсон, “время” физики целиком “опространствлено”, следуя руслу аристотелевской традиции рассматривать время исключительно “по аналогии с пространством”. Вместе с тем, сразу ясно (по крайней мере представителям незападных культур, не до конца сбитым с толку фанатическим западничеством), что главное в специфике времени – его устремленность (в иное доселе бывшему!) – категорически не укладывается в любую самую изощренную “аналогию с пространством”, так что специфика времени остается в современном мышлении целиком наособь от специфики пространства. Вопрос о первой из этих специфик находится попросту вне поля зрения любой физической теории, и иначе, как мы убедимся, это и быть не может.

**В 1961 г. у нас была переведена книга “Философия нагуа” – о мировоззрении ацтеков (нагуа было их самоназвание), где сообщалось, что их наиболее занимали вопросы “что остается?” и “что удается?”. При всей кажущейся “наивности”, вопросы те – самые фундаментальные. “Что остается?” – равномощен тысячелетнему евразийскому вопросу о характере субстанций – то есть неизменных подстоящих изменчивым течениям бытия, – вопрос, фигурирующий и в современной физике, ищущей инварианты – неизменяемые характеристики динамики, – и симметрии. Это, в терминологии автора, именно вопрос о пространственной стороне организации вещей и явлений, то есть интегральный вопрос целой европейской науки. “Что удается?” – это вопрос о специфической организации бытия временем – вопрос, целиком выпавший из развитой европейской традиции. Ответы на эти вопросы практически не пересекаются, за исключением некоторых отрицательных: так, из закона сохранения энергии следует, что не может удастся вечный двигатель. Что до ответов на вопрос, что удается, а что категорически нет, – в изменчивой стороне действительности – замечательно, что немцы, как ни один другой современный народ, истово верящие и более всех внесшие в науку, раз за разом в веках, как ни один же другой современный народ, часто и скандально садились в лужу, пытаясь добиться категорически невозможных изменений в европейском и мировом военно-политическом статусе Германии!

***Вопреки расхожей пошлости, что личность никогда-де не была развита на Востоке, последний являет нам на вершинах своей культуры самый яркий дающий – в противовес хватательному Запада – индивидуализм в протекшей истории человечества. Так у Конфуция: “Если говорить о высочайших, то ученый не подданный даже для Сына Неба; если сказать о более низких, то ученый не работает и на правителей. Внимательный и спокойный, превыше всего ставит он широту души… Даже получив в удел царские земли, он не ставит это ни в грош. Не подданный он и не служилый…” (Древнекитайская философия. М. 1973 г. т. 2, стр. 139) Кто на современном Западе, столь кичащемся своим “индивидуализмом” (в рамках прямо непристойного, по меркам российской порядочности, конформизма), решился бы заявить принародно столь дерзкие слова? Разве какой-нибудь анархиствующий демагог. Но вот уж не был Конфуций ни демагогом, ни анархистом!
Конец цитаты